Весь город пламенем объят,
Где осень лихо торжествует.
Листвой горит чешуйчатый асфальт,
Дома покорно спят, а памятник тоскует.
Столы и стулья выплеснув наружу,
Кафе на тротуар разлилось.
Официант метлой развозькал лужу,
Порядку дань, порядку милость.
В обитель речевых сношений
Худой, как волос, человек.
В борьбе с ордой крадущихся забвений,
Строчил пером, пронзая век.
Очки, блокнот, чернила, скотч.
Черпнув из сновидений вдохновенья,
Исписывал бумагу в ночь,
Охваченный внезапным озареньем.
Ушастый котелок гранитных знаний
Взахлеб сливал пьянящий приторный мотив.
Копна эмоций, изувеченных признаний,-
Бурлящий суп, обличий негатив.
Лишь оторвав глаза от шквальной писанины,
В момент погиб поэт порабощенный.
Он замер у стола египетской руиной,
В миг с безрассудством породненный.
Вершина нежности, напротив,
Вкушала пенное латте,
Которой одиночество так чуждо,
Как парочке в ее глубоком декольте.
Безумно сочный плод всех сразу вожделений,
Сознания лишивший здешних кобелей.
Невинное дитя богини искушений,
Союз игривой шалости и роковых очей.
Разворотив пасть до подмышек,
Он взглядом жрал, не поперхаясь.
По подбородку тек слюны излишек,
Как бык сопел, лишь малость улыбаясь.
Разрушив неуверенности скалы,
Собрав разбросанную смелость,
С коленной дрожью небывалой,
Он подкатил внимая неумелость.
Поэт неистово взрывал
Все, что написано на сердце.
Везувию он фору дал,
Приправленный чилийским перцем.
Она
Вдыхала пламя жгучих фраз.
Вздымалась грудь, все чаще обжигаясь,
О вспышки яростных сердечных фаз.
Корсет трещал по швам, на вдохи прерываясь.
Грохочущий поэт безумием охвачен,
Не ведает бедняга, что сзади кто-то есть.
Лишь повернувшись, в челюсть озадачен.
Упал, глотнув лихую месть.
Он подорвался, не предав надежду,
Со взглядом бури, самку защитить.
Сражен опять кувалдою мятежной,
Впечатав в землю свою прыть.
Валун с ушами, груда мяса,
С чем мозг и рядом не валялся.
Увел виновницу бессмысленного фарса,
Где жертве на полу предписано остаться.
Акула, вскормленная ядом,
Змеиных воплощений веха,
Пригрев себе гориллу рядом,
Над чувствами глумится ради смеха.
Она уйдет, не обернется.
С поломанным лицом и сердцем
Поэт другим в сознание вернется,
Своим предубежденьям иноверцем.
Поэт глупец, эмоций узник.
Он благородством, гордостью лишь дышит
И справедливости он взбалмошный союзник.
Обидчика казнит и больше не напишет.
2011г.
Комментариев нет:
Отправить комментарий